Храм свт. Иоанна Златоуста на Поликуровском холме, г.Ялта

Воскресенье 03.03.2013г. Притча о блудном сыне.

От Луки Святое благовествование, глава 19 (1-9).

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Идут предначинательные недели Великого поста, и сегодня читается евангельская притча о блудном сыне, притча, которая послужила примером для многих живописцев, художников. Существует множество интерпретаций этой темы в искусстве, особенно в жанровом, бытовом искусстве.

В Санкт-Петербурге, в музее Эрмитаж представлена известная картина голландского художника Рембрандта Харменса ван Рейна «Возвращение блудного сына». Это иллюстрация к тому, чтобы мы были способны  проникнуть в ткань эпохи, в ткань человеческих отношений. Постоянно находясь в состоянии нравственного выбора, человек ищет основу, ищет духовный фундамент, чтобы укрепиться на нем, чтобы не сделать ошибки, для того, чтобы жить так, чтобы твоя жизнь отозвалась благословением в веках, в поколениях твоих потомков. И люди размышляли над евангельскими строками. Читая, они не просто скользили своими глазами по тексту, а они пытались этот текст применить к своей человеческой судьбе. И те притчи, которые нам приводит Господь в Евангелии, они все касаются Царства Небесного, практически все. Когда-то Он говорит: «Подобно Царство Небесное…» и проводит притчу, а когда-то Он говорит просто, непосредственно, приточным языком, но за этими символами, почти сказочными событиями, встает такая реальность, что человек может вздрогнуть, может испугаться, может  в какой-то степени даже придти в себя, потому что, на это и направлена притча Христова. Примеры притч мы знаем и в Ветхом Завете. Вот, очень яркий пример. Когда к царю Давиду пришел пророк и стал рассказывать ему об овечке, которая была единственным достоянием бедного человека, но богатый вдруг ее захотел, забрал, а человека этого убил. И вначале Давид не понял, о чем идет речь, а потом перед ним, во всей своей ужасной и откровенной правде, встала история его собственной жизни, когда он отобрал жену у своего военачальника, а его велел поставить в первый ряд в сражении, для того, чтобы его убили: жена станет свободной и окончательно войдет в число его наложниц. Так вот, Давид на вопрос пророка «как поступить с тем богатым злодеем?» сказал: «Убить его!» Потом отшатнулся, поняв, что  вынес приговор самому себе. Вот, что такое притча.

Сегодня тоже притча, и она касается по большей части каждого из нас. Потому что те отношения, те человеческие взаимосвязи, которые она очерчивает, так свойственны нам. Она как бы смотрит в глубину нашего сердца и высвечивает как неким прожектором те тайные, уголки, те, действительно потаённые комнаты, которые мы не всякий раз отрываем перед людьми, а Бог, - Он зрит в сердце. «Человек смотрит на лица, а Бог взирает на сердца» (1Цар. 16:7), - говорит Ветхий Завет. И вот сегодня мы пытаемся это понять, и эта притча не должна пройти мимо нас.

Мы видим семью, в которой есть отец и есть двое сыновей. В то время, для того чтобы уйти из семьи, нужно было либо очень сильно провиниться, чтобы быть изгнанным, либо пойти на общественную службу, в армию, например, или быть убитым. Разорвать  семейные связи в то время, даже во время Христа, в традиционном обществе было невозможно. Но, молодой парень, который почувствовал в себе избыток жизненных сил, подошел к своему отцу и сказал: «Отпусти меня, мне очень трудно ждать до тех пор, пока ты умрешь, и я получу после твоей смерти часть этого наследства. Отпусти меня, я хочу насладиться жизнью, я чувствую в себе такой прилив сил! А с тобой, что я буду знать? Поле, изнурительная работа и кратковременный отдых, какие-то семейные праздники, которые уже надоели. А я хочу полноты жизни. Дай мне мою часть имения и я пойду». И отец не противится. «Хорошо», - говорит, - «если ты считаешь, что я для тебя уже умер, пускай будет так». «Вот тебе часть твоего имения, те деньги, которые бы ты получил после моей смерти».

И этот молодой человек берет и уходит в город. Сказано: «Растратил очень быстро».  И когда он все растратил, и есть стало нечего, он нанялся на работу, пас свиней. Когда были голодные годы, он смотрел на еду, которую едят свиньи, и хотел ее скушать, но другие, которые были при свиньях, не давали ему этой еды. И вот он подумал: «Надо же, у моего отца так не голодают даже рабы, а я – его сын, здесь умираю от голода. Может, я пойду и попрошу у него прощения». И вот он идет, и в его душе зреет исповедь. Он думает: «Я приду к отцу, упаду на колени и скажу: «Отце, я согрешил на Небо, то есть перед Богом, я согрешил пред тобой, и я уже не достоин называться твоим сыном. Может быть, ты возьмешь меня в свои рабы?» И Христос дальше очень подробно рассказывает, как это было. Когда он шел издалека, а отец вдруг на плоской крыше дома увидел его фигуру и узнал. Хотя, узнать было очень сложно, потому что его одежда превратилась в дырявое рубище, а его тело было покрыто струпьями, а лицо было обветрено всеми возможными ветрами и обезображено, без волос на голове, на ногах развалившиеся башмаки. И вот, кто помнит эту картину, мы не видим лица сына, который стоит на коленях, уткнувшись своими глазами, наверное, плачущими, в грудь своего отца. Но мы видим его плешивый затылок, видим разодранную обувь, и единственное, что мы можем еще заметить, и чего нет в Евангелии, но что придумал Рембрандт, он оставил ему меч. Язык художественного произведения всегда символичен. И вот этот меч говорит о свободе человека: пока с ним меч, он может отразить удары противника, он может прогнать диких животных, он может защитить себя, он –  личность. Пока он имеет этот меч, он обладает  определенной долей свободы. И вот эта свобода привела его к отцу. Пояс, на котором висит этот меч, узорный, он принадлежал ему всегда, с тех пор, когда он был ещё богатым человеком. Это, наверное, единственное, что осталось от той былой жизни, которую он получил от своего отца. И вот он стоит, и мы понимаем, что он плачет. А свет, который попадает в эту комнату, через маленькое окно, где-то наверху, падает, но не на лица, он освещает руки отца, который обнимает своего сына. И вот это, было действительно гениальным решением художника, который хотел нам показать, что вот - Бог, Он ждет человека. И эти руки, которыми Он создавал нас, они обнимают нас всегда: и когда мы Его предаем, и когда отворачиваемся, и когда растрачиваем те драгоценные монеты, которые Он вкладывает в наше сердце, и тогда, эти руки ждут, они простерты навстречу человеку…

Конечно, - это великое христианское искусство. Оно способно нас вразумить и настроить. Но еще большее искусство, это то, что присутствует в человеческом сердце, то есть любовь. И эта любовь нам показывает, насколько ответными должна быть любовь Бога по отношению к нам, и наша, по отношению к Нему.

И далее в этой притче мы видим, как эта любовь развертывается, и в чем она проявляется. Когда сын стал говорить исповедь, дошел до слов: «Я не достоин уже называться твоим сыном…», а дальше отец ему не дал сказать. Он как бы прикрывает ему рот. И кричит: «Эй, слуги! Несите одежду, несите ему ту самую одежду, в которой он ходил, когда был моим сыном! Когда он жил со мной в нашем доме». То есть, - все забыто. «Я отдаю тебе твое достоинство, я возвращаю тебе то, чем ты владел когда-то, когда ты был  маленьким и рос постепенно в этом доме». Также он просит надеть сыну на палец перстень, знак вечности, символ его аристократического достоинства. Перстень носили не просто богатые люди, а люди, которые имели власть. Все вернул.

Когда он накрыл ему стол и сели пировать, пришел с работы старший сын, как сказано: который никогда своего отца не предавал, и жил в согласии с ним. И он был очень терпеливым человеком, он доверял своему отцу и знал, что его слово свято. И если он будет жить не думая, и не размышляя ни о чем, подавляя в себе свои внутренние желания, которые тоже были, и мы видим это. Он говорит: «Я же хотел со своими друзьями съесть козленка, а ты мне не дал». И тем не менее, он так все это стоически переносил. Когда он пришел и спросил у слуг: «А что там за праздник у нас? У нас не так часто и бывают праздники». Они ему ответили: «Вернулся твой брат».  А он для него уже не брат, он для него уже вырванное древо, какая-то отломленная ветвь. Он подумал: «Ну вот, мало того, что он получил свое наследство, мало того, что он все это растратил, мало того, что он предал отца.  Так он ещё вернулся и зарится на остальное имущество, а оно теперь уже мое, а я не стану с ним  его делить!». И не захотел входить.

И когда отец узнал, что стоит старший сын и не заходит в дом, что он расстроен и сердит, он пришел его уговаривать: «Ну, зайди!» А тот говорит: «Я не могу, потому что, смотри, какая несправедливость: я все время с тобой, и ты никогда мне такой чести не оказывал, а вот этот человек, твой сын». «Твой сын», но не «брат мой». Он ему уже не брат, он уже чужой для него, просто, какой-то голодранец, который хочет отобрать у него то, что ему по праву принадлежит. И вот тут отец объясняет, в чем разница. И он говорит:  «Но ведь это великая радость, что этот сын погибал, но он прошел эти круги ада, он на собственном опыте убедился, что такое свобода человека. Хотя, он об этом никогда не думал». А ведь свобода - это дар, которым просто надо правильно распорядиться. Нужно знать, что «все мне позволено», - как говорил апостол Павел, - «но ничто не должно мною обладать». «И этот мальчик, он прошел через это. А ты был верен. Но почему ты не можешь почувствовать, как прекрасно то,  что этот человек вернулся и получил иной дар, который действительно равен и даже идентичен этой свободе, а именно: радость, любовь, внимание, прощение? Он погибал, но ожил! Он умирал, но воскрес! Надо радоваться, надо простить. И когда ты простишь, ты почувствуешь, как гора с твоих плеч упадет, как ты возвысишься над всем миром, как ты станешь действительно че-ло-ве-ком, богоподобным существом». И это нас всех отличает от всего другого, низменного мира. И в этом притча, и в этом урок, и в этом нам наставление. Действительно, нам очень трудно понять, как выйти за пределы справедливости, но Бог это может сделать. В Древней Элладе в трагедии Софокла  Эдип, убивший своего отца и ставший мужем собственной матери (не зная сам, что это его отец и его мать) выколол себе глаза и отрекся от царства.  Он это сделал потому, что у него не было Небесного Отца, такого, Кого имеет каждый из нас.  Ему не к кому было возвращаться.

Древний Рим, который был устроен по человеческим законам, не мог возвыситься над этими законом. Закон говорил: «Вот ты совершил преступление, над тобой должно свершиться наказание». И все. Это как гильотина, которая рубит все, независимо кто под ней лежит: ребенок,  женщина или старик. А Господь – Живое Существо, и Он смотрит на человека, и Он жалеет его, и Он простирает к нему свою руку помощи. Вот об этом притча и об этом наставление.

В заключении нужно сказать, что Рембрандт был христианским проповедником. Но он проповедовал не словами, а тем искусством, которым  владел. И какую бы из картин, посвященных евангельским сюжетам мы не взяли, мы увидим, насколько в ней сквозит это стремление, это направление – достичь спасения души, реализовать не просто свой человеческий талант, а дар человеческой жизни. И когда он умер, а он умер, как говорят, в нищете, то есть у него ничего и никого не осталось. Умерла любимая жена, умер сын Титус, а за ним невестка.  В Амстердаме, в еврейском квартале, где-то на полуэтаже он умирал несколько дней. Всеми оставленный и на мольберте, наверно, стояла эта картина, (говорят, она была последней в его творческой жизни), а на ней любящий и всепрощающий отец обнимает своего дорогого мальчика.  Он умер. А потом пришли люди, которые описали его имущество, потому что у него были большие долги. И это был тот человек, самый маленький рисунок которого теперь стоит миллионы. Они составили опись имущества в счет погашения долгов. И там был такой перечень: три потертые фуфайки, четыре берета, набор красок, около двадцати кистей, сколько-то штук холста и Библия. И вот эта Библия – это то, с чем он не расставался до конца своей жизни. И когда он ее читал, для него открывалась жизнь,  и эта жизнь переносилась в его творчество.

Давайте и мы тоже последуем примеру этого великого художника, и будем Священное Писание – бесценный Божий дар переносить в свою жизнь, в свое творчество. Аминь.

Протоиерей Владислав Шмидт

03 марта 2013 года

Назад к списку